sportle
Книги геликон плюс
-
Книги
/
-
Геликон плюс (24)
Похожие товары
Случайная встреча на главном почтамте города. Насколько судьбоносной может она оказаться? Что, если тот безумный калека, которого ты увидел лишь мельком, — портрет твоей отчаявшейся души? А женщина, повязывающая в кухне передник, чтобы приготовить тебе еду, и кажущаяся такой обычной, земной — именно она была той единственной, рожденной только для тебя? Как подняться на недосягаемую высоту, чтобы оттуда увидеть все человечество и различить себя среди миллиардов людей? И понять: кто ты среди них. Откуда мы пришли? Куда идем? Сколько у тебя времени, чтобы узнать правду? Говорят, что ад — это истина, увиденная слишком поздно. Человек творит сам в себе. Его душа так легко склоняется и к добру и к злу.Пожалуй, один из самых непростых и завораживающих сюжетов в современной русской прозе — роман «Ведь» Андрея Кутерницкого рассказывает об этом безжалостно честно, и порой — пугающе зримо.В оформлении обложки использована картина Эгона Шиле«Осеннее дерево в движении» (1912).
Впервые под одной обложкой собраны литературоведческие работы известного петербургского поэта, лауреата Григорьевской премии 2011 г. , представляющие собой не только превосходно написанные эссе, но и новаторские научные статьи, знакомство с которыми сулит читателю отнюдь не локальные открытия. Статьи об известных (В. Маяковский, Н. Гумилев), а также незаслуженно забытых и полузабытых писателях первой трети ХХ века. Особо следует отметить очерк «Мне посчастливилось родиться на Песках», работу на стыке литературоведения и краеведения, представляющую интерес для всех увлекающихся историей Петербурга - Петрограда - Ленинграда.
В книге рассматриваются такие свойства поэтики Марины Цветаевой, как связь между звучанием и значением слова, этимологические сближения, авторское словообразование, синкретизм и компрессия слова, обозначения цвета, особенности лексики и фразеологии в контекстах. Книга адресована лингвистам, литературоведам, учителям русского языка и литературы, их ученикам, а также всем, кто заинтересован во внимательном прочтении поэтических текстов.
Книга о французском поэте позднего Средневековья, неоднозначная личность которого оставила заметный след в душах современников и, пережив долгий период забвения, вновь ожила в сердцах потомков.Поэзия Вийона неразрывно связанна с трагической судьбой их автора, в которой отражены жизнесплетения его неоднозначной, противоречивой личности. В его стихах сталкиваются боль, слезы, страдания истинные и мнимые с грубым реализмом жизни. Сквозь строки его баллад проглядывает образ их создателя, со всеми его грехами и недостатками, ошибками и заблуждениями, не идеализирующий ни себя, ни мир, в котором живет.
Азбука химических элементов по легенде о самом явном из всех снов. И больше ничего.
Действие романа происходит в небольшой частной школе под Петербургом. Персонажи книги – взрослые и дети – учатся, путешествуют, любят, ненавидят, скандалят, ищут и находят себя. Одному из главных героев, «неудобному» учителю литературы, предъявляют обвинение в покупке диплома…Книга предназначена читателю, не боящемуся трудных текстов и не закрывающему глаза на реальную жизнь.
Стихи — моя первая и, может быть, единственная любовь. Среди моих читателей есть очень небольшая группа, которой мои стихи нравятся больше, чем моя проза. Их единицы. Но именно они — мои самые любимые читатели. Потому что я убежден, что самое главное и самое лучшее я сказал именно в стихах, которые писал с 22-х до 35-37 лет, как и положено поэту.Когда-то и где-то я прочитал о том, что писать стихи после 35 лет — неприлично. Это, конечно, неверно. И многие великие примеры типа Тютчева это легко опровергают.Cтихи я бросил писать не по своему решению — они ушли сами, не прощаясь. Просто — ушли. Дерево растет, от него отпадают какие-то ветви. Это естественно, если оно живое. Проза убивает стихи. В какой-то момент я почувствовал, что мне важна не поэтическая образность, а точное изложение моих мыслей. Но разве это зачеркивает поэзию?Прозаические истории, которые мне нравилось придумывать, оказались действеннее стихов. Действеннее для читателей. Но не для меня.Здесь помещены стихотворения разных лет, чтобы вы могли хотя бы слегка понять путь стихотворца на рубеже 60-70-х годов, писавшего исключительно в стол, без Интернета, без читателей, просто потому, что не писать это он не мог.Александр Житинский
Вторая книга питерского автора состоит из двух повестей. В первой раскрывается суть работы фирм России начала века изнутри. Коммерчески незрелым душам — а это, в общем, включая автора, практически все — читать не рекомендовано.Вторая повесть о любимом городе детства. О том, из чего город вырос и кем стал. Южная Венеция, одним словом, столица Казахстана.
Книга Елены Невзглядовой «Синяя материя» состоит из статей и эссе о прозе. Герои этой книги - Лев Толстой, Чехов, Бунин, Юрий Трифонов, Валентин Катаев, Набоков, Людмила Петрушевская, а также Грэм Грин, Кнут Гамсун, Сэлинджер.Невзглядова полагает, что именно лирика лежит в основе всех культурных начинаний, она - одухотворяющее начало человеческого поведения, явление не только эстетическое, но и этическое. Лирика, которую она видит в прозе, понимается ею не в бытовом, а в более широком, общекультурном смысле. её эссеистика сродни лирике, она одухотворена чувством, как бы далеки ни были от собственно лирики такие писатели, как Толстой, Чехов или Трифонов.Что такое «синяя материя»? Это метафора к тем нескольким художественно значимым, удачно найденным словам или словосочетаниям, которые выделяются в тексте, играют повышенную роль, зацепляя душу, и в конечном итоге создают высокую прозу. Подобно тому, как, по словам Блока, «стихотворение - покрывало, растянутое на остриях нескольких слов», проза зависит от нескольких выдающихся деталей текста. Они «делают погоду», их интересно находить и за ними наблюдать. Они суть искусства: точны, неожиданны и, как правило, поэтичны. Все герои этой книги стали героями благодаря «синей материи». А почему пришлась к месту именно такая метафора, читатель узнает из эссе с этим названием.
Юрий Николаевич Клепиков - советский и российский драматург, сценарист, актер. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1984). Лауреат Государственной премии СССР (1985), лауреат кинопремии «Ника» (1988), лауреат Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых (1990), обладатель специального приза «За выдающийся вклад в отечественный кинематограф» Совета Академии кинематографических искусств «Ника» (2015). По сценариям Клепикова снимали фильмы ведущие режиссеры страны: Алексей Герман («Седьмой спутник»), Андрон Кончаловский («История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж»), Виталий Мельников («Мама вышла замуж»), Виктор Трегубович («Даурия»), Михаил Богин («О любви»), Лариса Шепитько («Восхождение»), Семен Аранович («Летняя поездка к морю» и «Я служил в охране Сталина»), Динара Асанова («Не болит голова у дятла» и «Пацаны»)
Борис Юлианович Крячко (1930, Курская область, Красная Яруга — 1998, Эстония, Пярну) впервые заявил о себе как самобытный русский писатель в начале восьмидесятых, когда в Германии, в «Гранях», была опубликована его повесть «Битые собаки».Он был человеком классически образованным, читал на европейских языках, хотя зарабатывать на жизнь приходилось «прикладными» профессиями — судоремонтником, истопником. Не случайно, наверное, в его прозе чувствуется сближение двух мироощущений — высокого и низкого, сближение естественное, интригующее и зачастую трагикомическое.В прозе его видны этно- и географические очертания Средней Азии, Дальнего Востока, Эстонии. Но при этом сохраняется неизменная авторская сущность, сказавшаяся в языке — в семантических сдвигах, в характерном синтаксисе. Письмо его не спутать ни с чьим.
Мы познакомились с Цоем осенью 1983 года, последняя наша встреча состоялась в июне 1990-го, за два месяца до Витиной гибели. А вся его творческая жизнь — от первого альбома безвестной группы, вышедшего в 1982 году, до ослепительной славы — уместилась в кратчайший отрезок не более восьми лет.И вот уже почти двадцать лет я разгадываю загадку этой жизни, этой судьбы и этого таланта.Александр Житинский.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921—1995) происходит в мае 1940 г. , в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой — прокурор, его мать — знаменитая оперная певица, брат — художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться…Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Борис Чечельницкий обладает двумя редкими качествами. Во-первых, он виртуозен до такой степени, до какой вообще может быть виртуозен человек, пишущий стихами. Создается впечатление, что Борис может сказать стихами все, что угодно. Впрочем, это скорее характеризует его как литератора-профессионала. Во-вторых, он умеет писать смешно, а это умение встречается едва ли не реже виртуозности. При этом он не сатирик. Он никого не ненавидит и не высмеивает, его шуткам чужды злость, едкость или цинизм. По большей части природа комизма в стихах Бориса языковая. И вот здесь-то начинается настоящее волшебство, не соотносимое ни с чем, кроме беспримесного искусства поэзии. Чечельницкому нет дела ни до чего земного: он только слышит и фиксирует сочетания звуков, порождающие смех.
Предлагаемая вам книга — это книга памяти. Памяти выдающегося музыканта, народного артиста России, профессора Санкт-Петербургской консерватории Павла Егорова, чья яркая, ослепительная жизнь оборвалась, оставив незавершёнными множество планов, замыслов, открытий, надежд.В жизни всех, кому довелось соприкоснуться с ним, он оставил неизгладимый след. Но отношение к нему вовсе не было однозначным. Кто-то боялся его принципиальности, резкости, кого-то раздражал искромётный, не всегда политкорректный юмор. Он был для многих слишком свободный, слишком иной, какой-то «неправильный». И тем не менее для всех, кто знал его, он был совершенно уникальной, неповторимой личностью. Для тех, кто слышал его в концертных залах, — удивительным, ни на кого не похожим пианистом. Для тех же, кто был ему близок и дорог, — замечательным другом, энциклопедически образованным собеседником, весёлым и остроумным собутыльником, рисковым водителем, постоянно ремонтирующим и меняющим машины. И великим Учителем для своих учеников.Мы не разбивали эти воспоминания на главы, не привязывали к конкретному времени и месту. Всё написанное осталось таким, как хотелось авторам. Пусть это будут вольные «Листки из альбома». Возможно, пролистав и прочтя их, кто-то вспомнит ещё какие-нибудь случаи и подробности из своего общения с удивительным человеком, бывшим для кого-то Пашей, для кого-то Пашико, Павликом, Паблито, Павлом Григорьевичем… Вы закроете эту книгу. Но — уверены — «листки» ещё найдутся. Много ещё тех, кому довелось столкнуться с таким необыкновенно харизматичным, незаурядным человеком, каким был Павел Егоров. К сожалению, очень многих знавших, любивших, понимавших его уже нет на этом свете.Годы идут, улетают, становятся прошлым. Но жива память, покуда звучит, не умолкает Музыка.Составители Т. А. Отюгова, Н. Л. Качаев.
Леонид Кабанов — бывший журналист. Латвия, Молдавия, Казахстан, Сибирь — вот неполный перечень мест, где он работал в редакциях газет.В Йошкар-Оле также трудился на журналистской ниве. В годы перестройки был предпринимателем. В Казахстане на его глазах поднимали целину. Свои наблюдения, рассказы ветеранов земледелия легли в основу книги.Патриотический подъем после войны и в последующем был велик. Люди даже отдавали свои жизни за колхозное добро. Так, юный Гера погиб в огне, спасая зерновое поле.Когда бандиты угнали скот, группа сельчан во главе с руководителем Пантелеем преследовала воров и обезвредила их.Герои романа не идеальные люди. Они ошибаются, мужчины прикладываются к бутылке, ссорятся, но если нужно — идут друг другу на помощь.К началу третьего тысячелетия совхозы и колхозы начали рушиться. Герои от этого страдают, умирают, но уверены — хозяйства возродятся и станут краше.
Формулу Петра искали многие. Пушкин вывел ее в «Медном всаднике», оставив другим поэтам, историкам и философам право превращать ее то в элементарное арифметическое действие, то в сложную теорию, то в живописную картину, то в моральную максиму.Но и после Пушкина Петр остался не ответом, а русским вопросом, вечной проблемой русской жизни, истории, культуры.Цель антологии «Петр Великий. Современники. Историки. Философы. Писатели» — представить широкий диапазон оценок и образов, ликов Петра Первого от современников императора до наших современников. Философские размышления, исторические исследования, анекдоты, прозаические и стихотворные произведения создают противоречивую картину, гармонизирующим итогом, синтезирующей формулой которой оказывается пушкинский «Медный всадник».